ИСТОЧНИК: "АП Арт" No5, 1997 г. Андрей АНПИЛОВ "Не одна во поле дороженька пролегала..." - стр.6. Отрывок, посвященный М.Щербакову.

"...Михаил Щербаков, напротив, заранее нашел ответы на все гипотетические вопросы. У Булата Окуджавы. Окуджавский словарь, окуджавская иерархия ценностей (с поправкой на библиотеку приключений ДЕТГИЗ) полным комплектом так и переехали в песни Щербакова. Если Окуджава вытаскивал из небытия по словечку, сердечным усилием оплачивая каждый архаизм, то Щербаков сразу занялся изящной словесностью - изображением красивых чувств красивыми словами. Надежда, Фортуна, шинель в крестах, Мария, "...грустны...твои небеса..", честь, свобода - "...все остальное не в счет...", артиллерия земли, даже "трубач", даже "наш командир" и т.д. и т.п. К сожалению, на уровне собственно поэтической речи Щербаков не воплотился никак - откровенный разговор предполагает выстраданный, оригинальный, СВОЙ язык. Между прочим, поэтому никто ничего и не может сказать ни о его лирическом герое, ни о нем самом как о личности, как о человеке - кто это, что? Полный туман... Можно подумать, что стихи сочинил компьютер. Но тогда в чем же обаяние этих песен? А оно есть, есть! Оно в том, как мне кажется, что Михаил Щербаков сшивает песню, как пиджак на любой вкус и размер. Слушатель сам наполняет ее (песню, не пиджак) своими переживаниями, своим опытом. Дело в том, что у этого автора поразительное чувство общей гармонии, он как будто изначально слышит произведение в стереофонической полноте. Как архитектор, Щербаков возводит универсальные акустические объемы - стены голы, пол не застелен, но зато - какое ясное эхо... Тот, кто поселится, тот обустроит жилье, расставит любимые фото на полках. Это такая аллегория, извиняюсь... Уж если в чем Михаил Щербаков новатор, так это в ритмах. Прозрачность смыслов, нейтральность словесной ткани позволяют свободно манипулировать строфой - удлинять, укорачивать стихотворный размер, рифмовать через три- четыре строки, совершать рискованные переносы и т.д. Это, конечно, голая техника, вроде шахмат, но и она имеет молчаливую выразительность - прерывистость дыхания, скорость пульса...

И, если отвлечься от текста, то Щербакову удалось сложить музыкально- интонационный постскриптум к авторской песне классического периода. Такое "последнее прощай", стилистический конгломерат из Окуджавы, Кима, Новеллы Матвеевой, Сергея Никитина и, особенно, - из Виктора Берковского. Получилось симпатично.

Но вот... слушаешь, бывало, "Романс"... и... вдруг отчего-то так больно на сердце... так сладко...

....И скрип колес, и шум кулис, и теплый ветер с юга -
Одно и то же вновь и вновь мне имя говорит...

* Соображения основаны на материале аудиокассеты "Мое королевство" (Московские окна) и на воспоминаниях о концерте году так в 1989-90 (примечание А.Анпилова).