Интервью с Александром Довом (Медведенко)

С бардом после концерта в Луганском государственном институте культуры и искусств 26 мая 2009 года беседовал Игнат Меренков.

И.М.: Александр Аркадьевич, Вы сказали, что хотите петь больше новых песен, а не старых, потому что Вы за это время изменились. Чем Вы прежний отличаетесь от Вас нынешнего?

А.Д.: Прежде всего, я просто стал старше. И я живу в Израиле уже 19 лет. Это больше трети моей жизни. Конечно, я стал старше и, надеюсь, — мудрее. Надеюсь, мудрее не только за счет возраста, но и за счет опыта, накопленного за эти годы. Кроме того, эмиграция — это достаточно серьезное и нестандартное переживание. Это серьезная стрессовая ситуация, которая способна вызвать у человека болезни, причем не обязательно психические. И способна при этом добавить ему мудрости, добавить понимания людей. И совершенно естественно, что я сегодняшний отличаюсь от того, который был 25 лет назад.

И.М.: Вы говорили, что в свое время с Окуджавой Вы встречались, а с Визбором не довелось. А есть ли сейчас такие люди, с которыми Вы хотели бы встретиться, если судьба сведет?

А.Д.: Хм, интересный вопрос... Знаете, ну вот, например, мне очень хотелось бы познакомиться с таким довольно известным российским писателем, журналистом Дмитрием Быковым. Он вообще человек нашего круга, он большой любитель авторской песни. Он, по-моему, и сам что-то там напевает, но на сцену не выходит. Я знаю, что у нас с ним, судя по тому, что рассказывают общие знакомые (а их у нас с ним очень много), близкие вкусы в авторской песне. Мы с ним ценим того же Окуджаву, он недавно выпустил большую книгу об Окуджаве. Мы оба любим песни Михаила Щербакова, оба, видимо, считаем Мишу Щербакова номером первым сегодня в нашем жанре. Но при этом у Дмитрия Быкова есть целый ряд идей, которые я не разделяю, считаю их абсолютно завиральными, что, впрочем, не портит его как талантливого человека. То есть, я могу с ним спорить, и я надеюсь, что если мы с ним когда-нибудь увидимся и познакомимся, мы будем всерьез с ним спорить по некоторым вопросам. Но это вовсе не означает, что мы не можем быть друзьями.

И.М.: А есть ли в Вашем репертуаре песни Щербакова?

А.Д.: Я когда-то пел очень много его песен. Он еще был почти никому не известен. Ну, тешусь я надеждой такой, что отчасти своей популярностью он обязан мне. Ну, только отчасти, конечно, потому что понятно, что основное его достоинство — это его талант. И поэтому, конечно, он стал тем, кем он стал на сегодняшний день. Ну и я, наверное, приложил к этому некоторые усилия. Мы с ним знакомы, с Мишей Щербаковым, в отличие от Быкова. Не скажу, что дружны, но, по крайней мере, хорошо друг к другу относимся. Я бывал на его концертах, он бывал на моих, я к нему очень тепло отношусь... Он, кстати, однажды сделал мне совершенно потрясающую экскурсию по Москве, по Новодевичьему кладбищу. Он ведь человек просто какой-то невероятной эрудиции. Он знает столько вещей, что я просто не понимаю, как в голове у одного человека это может уместиться. Так вот, он сделал мне экскурсию по Новодевичьему кладбищу, рассказывая о каждом памятнике, на который падали наши взгляды. И он может о каждом из этих памятников и этих людей многое рассказать. Вот такая была экскурсия у меня. А в качестве экскурсовода выступал Миша Щербаков.

И.М.: Как Вы считаете, его песни можно отнести к постмодернизму или нет? И вообще, нужно ли задумываться о том, песни Ваши или чьи-либо другие — какой это стиль, какое это направление, или это не важно?

А.Д.: Вы знаете, я не думаю, что его песни можно отнести к постмодернистским. Нет, мне кажется, что он работает как раз в такой самой настоящей, самой классической, я бы сказал, манере, когда в песне главенствуют стихи. Многие его песни я очень люблю читать, когда они напечатаны в журнале, например. Другое дело, что мелодии иногда помогают стихам. Они их поднимают, добавляют им какой-то эмоциональный заряд и тем самым выводят стихотворение на какой-то уровень, которого не было в самом стихе. Но тем не менее, это ни в коей мере не постмодернизм. Это классика, по-моему, в полном понимании этого слова. Для меня он ничем не отличается, кроме стиля своего неповторимого щербаковского, по уровню поэзии, по уровню своего заряда поэтического — ничуть не менее интересен, чем, скажем, Окуджава или Галич. Так что, по-моему, это ничуть не постмодернизм. Постмодернизм, знаете, предполагает какое-то такое, ну, немножко снисходительное отношение к поэзии. Постмодернизм — это та поэзия, которая пришла из рока, из рок-андеграунда в бардовскую песню. А там поэзия такая достаточно относительная, на мой взгляд, она — полупоэзия. А у Миши Щербакова — настоящая поэзия.

И.М.: Многие говорят о кризисе жанра в авторской песне. Время 60-х ушло, а сейчас люди совершенно другого времени, и они мало представляют, чем должна быть авторская песня. Есть ли у нее перспектива, и в чем ее можно увидеть? И есть ли кризис?

А.Д.: Перспектива, конечно, есть. Но и кризис есть, я не стану этого отрицать. Кризис действительно есть, и связан он с тем, что время идет, меняется, и, к сожалению, имена тех людей, которые были кумирами для моего поколения, мало что говорят людям нового поколения. Мой опыт общения с молодыми московскими студентами говорит о том, что они фамилию Галич слышали, но песен не знают совсем. А когда я начинаю им петь, то они просто раскрывают глаза, у них отвисают челюсти и они говорят: «Ой, как же это классно, а почему же мы этого не слышали?» Изменились времена, изменились кумиры, и, к сожалению, кумиры новых времен, на мой взгляд, не дотягивают до уровня кумиров прежних времен. В этом я вижу определенную трагедию. Но, тем не менее, существование таких людей как тот же упомянутый нами Миша Щербаков, я думаю, внушает оптимизм. Поскольку он еще человек молодой (относительно). И я не исключаю, что, может быть, появится завтра какой-то новый молодой человек, который начинает только сейчас писать песни, а через двадцать лет и он станет кумиром для следующих поколений. Кроме того, вообще, знаете, история циклична. Нас учили, что она развивается по спирали. Но если смотреть снизу, то она циклична. Я не исключаю, что может быть, лет через двадцать в моду опять войдут Окуджава, Галич, Визбор. Для меня они и не выходили из моды, а для молодых людей, может быть, они и вернутся в ранг кумиров. Поживем — увидим.