ЗАЛИВ
Душа, каких похвал ещё тебе, ворожее?
Ликуй: всё обошлось примерно так, как ты рекла.
Всерьёз на этот раз я превозмог небытие,
воскрес, уехал вдаль, построил дом, завёл щегла.
Он мал, неискушён, и разучил пока всего
семь нот... Но две из них он перенял у соловья.
Когда и упрекну кого-нибудь, то не его:
он пленник, он певец. Совсем как ты, душа моя.
Октябрь, пустой сезон. Глухие дни стоят стеной.
Мертво на берегу — ни рыбака, ни челнока.
Каким дремучим сном сия страна уснёт зимой —
могу вообразить, но не скажу наверняка...
Влажна дневная мгла и тяжела для головы.
В заливе — не вода, а словно ртуть, не то свинец.
Щегол глядит в окно и говорит своё «увы!»
всем птицам и птенцам. Хотя и сам — ещё птенец...
Строка идёт к строке, один фрагмент в ладу с другим;
эскиз вчерне готов, перебелить — и на струну.
Но нет! Финал иной велит перу прервать нажим.
Увы, душа моя! Не удержусь — перечеркну.
Свинец пошлю долой, пустые дни похороню,
залив и берега расположу наоборот,
октябрь сменю на май... И лишь в одном повременю:
щегла оставлю в клетке — и пускай... пока поёт...
1990