ШКОЛА ТАНЦЕВ 2
Я не сказал бы, что во время сна люблю
вдыхать миазмы разные — клопам на страх,
но я дышу всем этим, поскольку сплю
ноздрями к стенке, а она в коврах.
Пока я сплю, жильцы внизу тарелки бьют
и друг за другом бегают по этажу.
Порой во сне я думаю: зачем живут
они? Но смысла не нахожу.
Ещё во сне я думаю, что жизнь есть шум,
но минимальный, в тон чему и смерть сама:
вчера был минимум, нынче минимум,
завтра — меньше минимума.
О смерти в целом мыслю я так часто, что,
когда ко мне (опять-таки во время сна)
она является, не вопрошаю: кто
это? Я знаю — это она.
И я дрожу, когда в оранжерейной мгле,
с галантерейно-кремовым (а ля Париж)
великолепием, гостья шепчет мне:
станцуем, что ли, чего дрожишь?
О Красота! Сколь ни карала бы
нас ты, всё неверный твой ловим свет.
Хотя и помним, что, чем коралловый
аспид, гадины краше нет.
И обмануться страшно, и перечить жаль.
Небось, не каждый день — вообразите кадр —
маячит рядом этакая флеш-рояль
и приглашает на данс-макабр.
Всем парам парочка! Хоть впрямь танцуй.
Она Жорж Санд анфас, а я маркиз де Сад.
Она воздушна, типа, как поцелуй,
а я воздушен, как десант.
Уж я станцую так, что у меня ни-ни!
Я все паркеты в щепки разнесу.
А те, которые живут внизу, они
себе пускай живут внизу.
Поберегись! — не хуже третьего
петуха кричу я и лечу в галоп.
Сегодня минимум, завтра нет его,
послезавтра — пускай потоп.
Но тут она и весь её парфюм и джем,
весь этот вереск, чтобы не сказать — миндаль,
шелками свистнув, делаются вновь ничем.
И я не ведаю, как быть даль-
ше...
И просыпаюсь я, какой-то кислый вкус
держа во рту. И голосом вполне чужим
клянусь вперёд блюсти антитабачный курс,
вегетарьянство и сплошной режим.
Затем заглатываю эскалоп свиной,
распространяю в комнате сигарный чад —
и снова сплю (напившись собственной
крови: дёсны кровоточат).
1995