МАЙ

Ах, я, точно тополь, рос,
и был неказист и прост,
клонился от бурь и гроз,
     в ветрах шелестел.
Порою желтел, линял,
но снова листву менял,
и ливень, омыв меня,
на кроне моей блестел.

    И образы чистых дум 
    сквозь мой многолистный шум
    мне май напевал и цвёл, 
    лаская мой крепкий ствол.
    Шли годы, дожди лились... 
    И я всё тянулся ввысь.
    И, словно в тяжёлом сне, 
    мой мир открывался мне.

Пока я не стал над ним,
он виделся мне цветным,
он плыл и мерцал, как дым,
     имел аромат.
Но, глянув из высших сфер,
узнал я, что мир мой сер,
что он и не мир, а сквер,
и беден его наряд.

    Вдали, погружён во мрак, 
    угрюмый зиял овраг,
    за ним невысокий склон, 
    на нём одинокий клён...
    Затем наступал предел, 
    мой взор уставал, слабел,
    и образы мрачных дум 
    всё чаще мне шли на ум.

Я их, точно в ночь листву,
швырял одиночеству,
и сыпалось прочь, сквозь тьму,
     смятенье моё.
И словно тоска сама,
протяжно звенела тьма,
и слышалась в ней зима,
и все холода её.

    Должно быть, забавы для 
    меня родила земля,
    и, корни зажав в горсти, 
    велела расти, расти...
    И я, точно тополь, рос, 
    высоко главу вознёс,
    а видел лишь мох, мох, мох... 
    и медленно сох, сох, сох...

1981, 1986